Россия — экономический карлик, стратегический великан
Франция пригласила Владимира Путина в Париж на намеченное на октябрь открытие православного собора на набережной Бранли, разбив тем самым лед вокруг дипломатических отношений демократий с Москвой, который образовался после аннексии Крыма. Сейчас же новая Россия как никогда похожа на двуглавого орла. С одной стороны, экономика и общество в кризисе. С другой стороны, невероятный стратегический и дипломатический подъем перечеркивает прогнозы тех, кто сулил России статус региональной державы.
Путин выстроил власть на трех столпах: восстановление государственной власти, протест против установившегося после холодной войны миропорядка во главе с США и подъем экономики благодаря высоким ценам на сырье, которые позволили поднять покупательную способность и сформировать средний класс из 90 миллионов человек. Первый столп сейчас рушится под давлением коррупции, а третий накренился из-за рецессии.
Россия переживает самый сильный кризис с распада Советского Союза. Экономическая деятельность упала на 3,7% в 2016 году и сократится как минимум на 3,5% в 2016 году. Отток капиталов сопровождается обвалом рубля. Зарплаты тают на 10% в год. Безработица взрывообразно растет. Для большинства населения последствия оказались очень тяжелыми. Продолжительность жизни выросла с 59 до 66 лет с 2000 года, но теперь тоже пошла вниз. Доля среднего класса уменьшилась до 20% населения, а 19 миллионов россиян живут за чертой бедности. Резко обострилось неравенство.
Кризис российской экономики усилился на фоне обвала цен на нефть и международных санкций. Безрезультатный саммит в Дохе 17 апреля (Саудовская Аравия отказалась замораживать производство, если точно так же не поступит Иран) стал большой неудачей для Москвы. Он показал, что на восстановление баланса на рынке углеводородов потребуется время. Как бы то ни было, глубинные причины экономического спада нужно искать внутри страны. Развитие опирается исключительно на сырье. Таланты и мозги утекают вслед за капиталами. Банки обескровлены. Инвестиции и инновации заблокированы, что влечет за собой спад экспорта с высокой добавленной стоимостью во всех отраслях за исключением ВПК. Поворот в сторону Азии представляется тупиковым сценарием на фоне Китая, чья экономика весит в 12 раз больше.
Тем не менее в России несчастья народа лишь питают силу государства. Экономический кошмар идет рука об руку с дипломатическим и стратегическим подъемом. За два года новая Россия разрушила сформировавшийся после холодной войны новый европейский порядок, провела впечатляющую демонстрацию силы с вмешательствами в Сирии и Нагорном Карабахе, вернулась на первые ряды дипломатической сцены, заставив забыть об изоляции от международного сообщества после аннексии Крыма и расчленения Украины.
Россия наглядно продемонстрировала возможности в военном плане, в частности в сфере ведения гибридной войны, по итогам модернизации вооруженных сил после жалкой экспедиции в Грузии. В рамках программы перевооружения оборонный бюджет вырос с 70 до 92 миллиардов, достигнув отметки в 4% ВВП. На первый план было поставлено сокращение состава при параллельной профессионализации и модернизации вооружений (самолет-невидимка Т-50, тяжелый танк Т-14, флот боевых подлодок) с упором на быстрое реагирование и дистанционные возможности. В стратегическом плане вмешательство России оказалось эффективнее западного, напомнив, что метко целить — это, конечно, хорошо, но сильно быть — еще лучше. Кроме того, это еще больше сгустило выводящую европейцев из равновесия атмосферу холодной войны со множеством воздушных и морских операций на рубежах континента. В политическом плане Путин спас режим Башара Асада, поставив его под свой контроль. В дипломатическом плане Россия представила себя ключевым партнером в Европе и на Ближнем Востоке.
Такой прорыв Путина с 2014 года не стоит недооценивать. Он все еще хрупок, потому что государство, которое хищнически ведет себя по отношению к экономике, обществу и гражданам, обречено на крах. В то же время он напоминает, что силовая политика и жесткая власть сохраняют эффективность и в XXI веке. Он демонстрирует, что нельзя закрывать глаза на стратегический риск в связи с пробуждением империализма во имя приоритетной борьбы с «Исламским государством». Наконец, он сопровождается продвижением альтернативного свободе и демократии режима, а также проекта радикального пересмотра сложившегося после холодной войны миропорядка.