Новости культура Россия - iCity.life Тула

Прочитав в конце 70-х "Мастера и Маргариту", я испытал настоящий эстетический шок. Я был совсем молодым человеком, но начитанным, уже студентом Саратовского филфака. Но я не представлял себе, что можно ТАК писать. Что могут вообще быть такие герои, как Воланд, Азазелло, Бегемот, Коровьев. Нереальные, но абсолютно достоверные. И что от свиста Коровьева может снести полберега Москвы-реки. И что эти странные, восхитительно, обворожительно смешные фигуры могут превратиться в грозных рыцарей на конях.

И, конечно, тема Мастера и его одиночества. И встреча с Маргаритой. И совершенно другая Москва. И все совершенно другое. Невероятное, никогда еще не испытанное на вкус художественное пространство. Взлет фантазии, которой нет предела. И самый фарсовый, на грани фола, комизм.

Потом была "Белая гвардия". Я уже был начитан в советской прозе о Гражданской войне. Я и сегодня скажу: это была (и остается!) мощная литература. О "Тихом Доне" речи нет, это просто великий роман. Но и "Разгром" Фадеева, и "Железный поток" Серафимовича, и "Россия, кровью умытая" Артема Веселого, и "Школа", и "Р. В. С." Гайдара, и "Как закалялась сталь" Островского - все это крепкая, подлинная литература.

Но "Белая гвардия"... Это же совсем другое! Эта семья Турбиных! Эти мальчики, гибнущие на улицах города! Полковник Най-Турс, который приказывает им срывать погоны и разбегаться по домам. Эта глубокая тема милосердия и Божьего промысла. В "Белой гвардии" есть то, чего в принципе не могло быть в советской прозе на эту тему. Я читал "Белую гвардию", и у меня было такое ощущение, что я, как блудный сын, вернулся душой и сердцем в девятнадцатый век. Однако написан роман был, конечно, в веке двадцатом. Совсем другой язык, другая "температура". Не 36,6, а 41,2. Жить еще можно, но кровь уже кипит.

Потом "Собачье сердце"... Да, из собаки можно сделать человека. Но это будет хуже, чем если сделать наоборот...

Мне даже жаль нынешнее поколение. Мне кажется, они уже лишены возможности настоящего постижения Булгакова. Вряд ли испытают они ужас от поцелуя Геллы: "Подошла вплотную к администратору и положила ладони рук ему на плечи. Волосы Варенухи поднялись дыбом, потому что даже сквозь холодную, пропитанную водой ткань толстовки он почувствовал, что ладони эти еще холоднее, что они холодны ледяным холодом".

Что это нынешним молодым после всех "ужастиков", которых они насмотрелись?

Я благодарен судьбе, что проникался Булгаковым долго и медленно. Особенно "Мастером и Маргаритой". В молодости, например, меня совсем не трогал роман в романе про Понтия Пилата. Когда год назад я последний раз перечитывал "Мастера...", то вдруг был ошеломлен именно этими эпизодами. Боже, как это написано! "В белом плаще с кровавым подбоем..."

Но это все лирика. На днях перечитал содержательную биографию Булгакова, написанную для "ЖЗЛ" писателем Алексеем Варламовым. Хотелось освежить в памяти тот сюжет, когда Булгаков из успешного драматурга, баловня судьбы и самого Сталина вдруг стал изгоем. Все его пьесы запретили, а прозу запретили еще раньше. Почему это так произошло? Почему его "сдал" Сталин? Ведь "Дни Турбиных" он любил, хотя твердил на всех собраниях, что пьеса антисоветская, но просто "полезная", в ней показана неизбежная победа большевизма. На самом деле я думаю, что Сталин любил Булгакова, потому что его собственный вкус сформировался еще в дореволюционное время.

Но "сдал". Даже не органам, а писательской же братии. Да еще и украинской, которая буквально требовала от него крови Булгакова.

Не только в украинцах дело. Сейчас искусительно украинский акцент в связи с Булгаковым педалировать. Газета "Культура" в интервью с Варламовым вынесла в заголовок: "Булгакова запретили под напором украинских писателей".

Нет, ребята, не только в украинцах дело. Хотя в них, конечно, тоже. 12 февраля 1929 года в рамках Недели украинской литературы прошла встреча Сталина с "письменниками". Читать ее стенограмму сегодня весьма странно. Сталин, извиняясь, доказывает литературным людям, что литература шире партии, что она имеет право быть непартийной и даже антисоветской. А литературные люди доказывают ему обратное. И ведь доказали.

Но еще раньше булгаковской крови потребовали от Сталина наши, российские, написав вождю коллективное письмо за подписью Билля-Белоцерковского, Любимова-Ланского, Глебова, Ваграмова, Арского и других деятелей литературы и театра. Но нашим Сталин Булгакова не "сдал". Он ответил Белоцерковскому издевательским письмом, смысл которого был следующий: вы сначала сами научитесь писать хорошие пьесы, а потом запрещайте пьесы Булгакова (речь шла о готовящейся постановке в МХАТе "Бега"). А вот украинцам "сдал". Как опытный иезуитский политик, который даже любимого писателя, когда нужно, может "сдать" на растерзание националам.

Но суть, повторяю, не в этом. Просто Булгаков был бельмом на глазу у своры. Бездарные писатели всегда объединяются в своры. И неважно, какая это именно будет свора - "пролетарская", "национальная", "либеральная" или "патриотическая". Они всегда в круговой поруке. Они думают, что если их будет много, то из этого "гуртом" получится какая-то литература.

Нет, не получится...

Булгаковы остаются.